Великое ограбление
Вся наша боевая дружина, согласно постановлению съезда партии, вынуждена была сдать оружие. После чего мы с Камо выехали в Берлин… за новым оружием. Купленные новенькие револьверы хранились у Ильича в его берлинской квартире. Нам нужно было перевезти их через границу. Дело несложное, но с Камо, как говорится, не соскучишься…
Ленин, его жена и мать ждали нас в квартире. Двадцать новеньких револьверов лежали на столе.
Мы приехали вечером и всю ночь до утра обдумывали, как их провезти в Россию. Большие были споры! Ленин оказался в этом деле профаном. Но все придумала… его мать! Мы с Камо были тогда очень худые. И вдова действительного статского советника аккуратно развесила на наших спинах и на груди, на веревочках, по десятку револьверов. На них мы надели рубашки и пиджаки.
На следующий день два упитанных кавказца шли по Берлину.
На вокзал нас провожала жена Ильича Надюша. Надюша Крупская была тогда еще молода, но очень нехороша собой. Жидкие волосы, суховатая, пучеглазая (у нее были отчетливые признаки базедовой болезни). За эти глаза навыкате она получила партийное прозвище Селедка. Сам Ильич нежно звал жену Миногой. У них не было детей, и Надя болезненно любила кошек. И вот по дороге на вокзал, на наше несчастье, она увидела беленького котенка, сидящего в раскрытом окне особняка. Она простодушно восхитилась:
– Какая прелесть этот котик!
Этого говорить не стоило! Рыцарь Камо подпрыгнул тотчас, причем удивительно высоко, в прыжке схватил котика и, вернувшись на нашу грешную землю, гордо протянул его Надюше – несчастного, жалобно мяукающего:
– Возьми, дорогая, если нравится.
К сожалению, хозяева котика были против. Из дома выбежал толстый бюргер с социал-демократической карикатуры. За ним – жена в папильотках. Поднялся крик, обещали вызвать полицию. Этого мне, обвешанному револьверами, совсем не хотелось. Но Камо… Помню, с каким изумлением он смотрел на кричавших. Он сказал бюргеру:
– Почему кричишь? Мне понравился твой котик, я взял. Если нравится что-нибудь у меня – тоже бери. Вот нравится тебе мой пиджак? Бери. Я что – против?
В припадке обычной своей щедрости Камо совсем забыл про пистолеты под пиджаком. Но, к счастью, я успел схватить его за руку, и мы ограничились извинениями и возвращением котика.
Камо был простодушен до глупости и хитер до мудрости.
Вскоре мы благополучно вернулись в Грузию с оружием для нашего маленького отряда.
Деньги было решено захватить, когда их повезут из почтовой конторы в отделение Государственного банка. Наши люди в банке сообщили: сопровождать деньги будет усиленная охрана – пять казаков, трое городовых, три солдата-стрелка и банковские служащие. Поедут на двух экипажах, повезут двести пятьдесят тысяч рублей в одном мешке.
Это передал нам Коба. Он был в курсе всего, как обычно. Сообщил он и печальное: о готовящемся нападении узнали. Полиция усилила охрану вокруг почтового отделения. Но, к счастью, они не знали главного – где и когда мы нападем…
Нас было всего два десятка. Но у нас имелся филигранно проработанный план Кобы. Правда, в самом начале операция едва не сорвалась. Динамит очень капризен; делая бомбу, надо быть предельно осторожным. Камо же поторопился, и бомба взорвалась. Результат: его помощник убит, у Камо повреждена кисть руки, начал дергаться глаз. Но железный человек сказал:
– Пустяки!
Одиннадцать сорок утра. Полуденный жар привычно плавил город. Коба сидел на площади, в ресторане «Тилипучури» и, как полководец, готовился наблюдать за боем. С ним сидели трое боевиков – резерв.
Я стоял с бомбой на выезде с площади в сторону Солдатского рынка. Как обычно, Коба позаботился об алиби. На этот раз – о моем. За несколько минут до нападения он вызвал хозяина ресторана и шумно и долго скандалил – ругал за плохое вино.
Ближе к полудню Эриванская площадь в Тифлисе всегда полна народа. Пестрая, веселая южная толпа, среди которой разгуливали наши боевики…
Еще в половине одиннадцатого две наши женщины, следившие за почтой, подали условный знак. Это означало, что кассир и счетовод Государственного банка получили на почте деньги и грузят их в фаэтон.
Фаэтон сопровождали два вооруженных стрелка, двое других уселись во втором фаэтоне, который должен был следовать за первым.
Оба фаэтона окружил казачий конвой. После чего сей поезд неторопливо тронулся.
В полдень он проехал вблизи дворца наместника и выехал на Эриванскую площадь. Одновременно на площадь вкатился наш фаэтон, в котором сидел мужчина в форме офицера полиции (Камо).
Поезд с деньгами уже начал сворачивать с площади, когда сверху, с крыши дома князя Сумбатова, наш товарищ швырнул в него разрушительную бомбу. Взрыв получился страшной силы, вылетели все окна во дворце князя и во всех домах в округе. Одновременно началась пальба с тротуаров, в фаэтоны полетели бомбы. Трое казаков конвоя пали замертво, двое городовых улеглись рядом… По тротуару ползали, стонали раненые прохожие. На площади началась паника. Поезд поневоле остановился. И тогда в огне, в дыму наши боевики ринулись в фаэтон. Вышвырнули оттуда обоих стрелков… Но больше там ничего не было. К счастью, Камо понял: ошиблись! Остановили не тот фаэтон. В это время испуганные кони уже мчали прочь с площади второй фаэтон – с деньгами. Тогда Камо, изображая офицера полиции, матерясь и стреляя, погнал свой экипаж за ним.
Коба не зря поставил меня на выезде с площади. Упряжка с деньгами мчала прямо ко мне. И тогда я бросился наперерез и швырнул бомбу под ноги лошадям. Помню: попадали лошади, попадали прохожие… Меня отбросило на мостовую. В грохоте, в дыму Камо и наши ребята ринулись в остановившийся экипаж. Выкинули на мостовую несопро-тивлявшихся, обезумевших от ужаса счетовода и кассира. Вынесли злосчастный мешок. В нем оказались почти все двести пятьдесят тысяч… Не хватало только девяти тысяч, их должны были везти завтра. Передавая мешок из рук в руки, в считаные секунды мы перебросили его в фаэтон Камо. Туда же швырнули контуженного меня – на мешок с деньгами… И помчались прочь. Никогда не забыть мне зверское лицо Камо и то, как он стрелял в упор в появившегося перед фаэтоном казака…
Падает навзничь казак, оторопело наблюдают городовые…
И в следующий миг все исчезло – и мы и фаэтон. Растворились в жарком воздухе…
Добычу сначала хранили у меня под обивкой дивана. Потом переправили за границу нашим. Эти деньги и стали западнею для многих из них.
Купюры были крупные, по пятьсот рублей, и по наивности (неопытности) мы не предполагали, что номера их переписаны. Номера тотчас были сообщены русским и европейским банкам. И наши товарищи попадались при попытке разменять их за границей.
Попался в Берлине и сам Камо…
Русская полиция потребовала его выдачи. Если бы его выдали, наверняка – петля. И вот тогда он совершил самый фантастический из своих подвигов. Симулировал безумие. Он сотворил невозможное. Его проверяли берлинские психиатры, тогда – лучшие в мире. Три года он водил их за нос. Три года они верили и лечили его. И наконец, решив, что он безнадежный, выдали его России для… дальнейшего лечения. Он и здесь симулировал безумие столь же успешно. А пока его лечили, он… бежал!
И я тоже часто вспоминал: уносившийся фаэтон, мертвые казаки, стонущие, изуродованные прохожие… Кровь…
Много крови всюду, где появляется мой друг Коба.
В то время из-за этих проклятых похищенных денег попался и я. Я закупал на них запалы для бомб. После моего провала было решено оставшиеся купюры – почти сто пятьдесят тысяч – уничтожить. Не принесли нам пользы эти деньги в крови…
На протяжении последних полутора столетий экспроприация, т.е. насильственный захват денег, по сути грабеж, остается одним из важнейших источников пополнения бюджета многих революционных партий и организаций во всех частях света. «Эксами» увлекались анархисты дореволюционной России и европейские левые террористы «свинцовых семидесятых», перуанские герильерос и борцы против режима Франко в Испании. Не прошли экспроприации и мимо большевиков - разумеется, до прихода их к власти в 1917 году. Достоверно известно об участии целого ряда видных большевиков в экспроприациях. Особенно это относится к представителям кавказских групп товарищей: для Кавказа и Закавказья «эксы» считались вполне разумеющейся частью революционной борьбы. Но если, скажем, в участии легендарного Камо (Симона Тер-Петросяна) в многочисленных экспроприациях нет никаких сомнений, то причастность к захватам крупных денежных сумм Иосифа Джугашвили, будущего лидера партии и государства, до сих пор вызывает многочисленные споры.
Вооруженные нападения на правительственные и коммерческие учреждения и транспорты с целью захвата денежных средств или имущества особенно участились в период Первой русской революции 1905-1907 гг. В революционном движении России не было единства по вопросу об экспроприациях. Однозначно положительно относились к экспроприациям революционные анархисты-коммунисты, особенно последователи таких радикальных направлений как чернознаменцы и безначальцы. Белосток, Одесса, Екатеринослав, целый ряд других городов западной части Российской империи в 1905-1908 гг. стали местом проведения постоянных экспроприаций. Анархисты захватывали не только денежные средства, но и, скажем, типографское оборудование, в котором они испытывали особую нужду. Не гнушались экспроприаций и социалисты-революционеры. Например, 7 марта 1906 года в Москве эсеры «взяли» Купеческое общество взаимного кредита, захватив колоссальную по тем временам сумму - 875 000 рублей. Социал-демократы, в отличие от эсеров и анархистов, относились к экспроприациям, как и к индивидуальному террору, более прохладно. Так, умеренная часть социал-демократов, получившая известность как меньшевики, была настроена категорически против экспроприаций. Среди большевиков единой точки зрения на экспроприации не было, поскольку часть большевиков «эксы» поддерживала, считая их прекрасным способом пополнения партийной кассы, другая часть все же относилась к ним настороженно, поскольку «эксы» могли дискредитировать социал-демократов в глазах общества и сблизить их с анархиствующими элементами. В конце концов, V съезд РСДРП, проходивший в Лондоне в конце мая 1907 года, запретил экспроприации. Но голосовали за запрет вооруженных налетов меньшевики, тогда как последователи Ленина не поддержали это решение, что не удивительно - сам Владимир Ильич не видел в экспроприациях ничего плохого, если они осуществляются в интересах революционной борьбы.
В Закавказье и на Кавказе экспроприации приветствовали представители практически всех революционных организаций. Среди наиболее громких закавказских «эксов» можно отметить, например, нападение анархистов-коммунистов Баку на пароход «Цесаревич», принадлежавший обществу «Кавказ и Меркурий» и перевозивший почтовые грузы, в том числе и крупные денежные суммы. В нападении участвовали боевики Бакинской группы анархистов-коммунистов «Красная сотня» И.Мдинарадзе, Н.Бебурашвили, С.Топурия, Г.Гобирахашвили. Настоящая волна экспроприаций захлестнула Кубань и Дон, где действовал целый ряд анархистских групп, укомплектованных, в том числе, и приезжими с Кавказа и Закавказья. В регионах Северного Кавказа было очень распространено вымогательство крупных денежных сумм у местных предпринимателей и представителей «свободных профессий».
Естественно, что от анархистов не отставали и представители других революционных организаций, действовавших на Кавказе. После того, как на V съезде РСДРП была принята резолюция об экспроприациях, у ряда кавказских товарищей возник закономерный вопрос о том, какими способами пополнять партийную кассу в дальнейшем. Иосиф Джугашвили, бывший делегатом съезда, тогда заявил о том, что резолюция с запретом экспроприаций является продуктом идеологической деятельности меньшевиков. Поскольку Сталин пользовался большим авторитетом среди кавказских и закавказских большевиков, а его позиция по экспроприациям прямо отвечала их интересам, мнение Иосифа Виссарионовича просто не могли не услышать. Лихие нападения на банки и почтовые дилижансы продолжались. Здесь стоит отметить, что далеко не все кавказские большевики в них участвовали - были особые «боевые группы», которые и занимались непосредственным осуществлением экспроприаций. В них входили наиболее храбрые и подготовленные товарищи, удаче которых могли позавидовать любые профессиональные преступники - налетчики того времени. Перестроечное и постсоветское мифотворчество приписывает активное участие в закавказских экспроприациях и самому Иосифу Сталину - Джугашвили. Но на самом деле подлинным лидером экспроприаторов из числа большевиков на Кавказе был Симон Тер-Петросян, более известный под прозвищем «Камо».
Как и Сталин, Камо был родом из грузинского города Гори, но по национальности был армянином. В юные годы и произошло его знакомство с Иосифом Джугашвили. Последний был репетитором по русскому языку у юного Камо, который был младше Сталина на четыре года. Под влиянием Джугашвили, к тому времени уже бывшего сторонником революционных идей, Камо также заинтересовался марксизмом. В 1901 году 19-летний Камо вступил в РСДРП и вскоре возглавил молодежную группу Тифлисского комитета партии. Спустя еще несколько лет он стал фактически главным организатором и руководителем группы, занимавшейся осуществлением экспроприаций. Важность деятельности Камо не только для Тифлисского комитета, но и для всей партии в целом, была очевидной. Он много раз встречался с самим Владимиром Лениным, пользуясь всесторонней поддержкой последнего. Но еще чаще с Камо общался Леонид Красин, в то время контролировавший финансовую часть деятельности РСДРП (б). Большевистское руководство прекрасно понимало, что захваченные Камо и его соратниками денежные средства составляют значительную часть финансирования нелегальной деятельности партии, в том числе покупки и боеприпасов, типографского оборудования, оплаты проживания деятелям партии, находящимся на нелегальном положении. Поэтому о запрете экспроприаций, особенно в условиях революционной борьбы, тогда, в 1907 гг., не могло быть и речи.
Крупнейшей акцией, в которой приняли участие боевики Камо Тер-Петросяна, стала знаменитая Тифлисская экспроприация. 13 июня (26 июня по новому стилю) 1907 года от здания почты Тифлиса в направлении банка двинулись два фаэтона. В них находились два стражника и пять казаков охраны, кассир Государственного банка Курдюмов и счетовод Головня, перевозившие 250 тысяч рублей. Поскольку в то время руководство банков уже было осведомлено о действиях как обычных грабителей-уголовников, так и экспроприаторов, кассиру и счетоводу и была выделена внушительная вооруженная охрана из семи человек. Но в самом безопасном месте Тифлиса, на Эриванской площади, где находился военный штаб и постоянно перемещались вооруженные солдаты и офицеры, на процессию инкассаторов напали. Сначала в фаэтоны бросили самодельные бомбы, после чего открыли огонь из револьверов. Стремительно действовавшим нападавшим удалось захватить перевозимые деньги. В перестрелке погибли трое казаков из группы сопровождения и двое городовых, бросившихся на помощь инкассаторам. Двадцать человек получили ранения, среди раненых были 16 случайных прохожих, вся «вина» которых заключалась только в том, что они оказались не в том месте и не в то время.
Полицейские и жандармское начальство ломало голову над тем, кто бы мог провернуть столь дерзкую операцию. Первыми подозреваемыми в нападении стали анархисты. К тому времени в Тифлисе действовала достаточно активная группа анархистов-коммунистов, которая отметилась такой акцией как экспроприация казначейства в Душети. Анархисты вполне могли быть причастными к экспроприации в Тифлисе, считало начальство стражей порядка. Однако вскоре поступили агентурные данные о том, что экспроприацию организовали большевики, которые никогда прежде не лидировали по числу вооруженных ограблений.
Тем временем, в европейские банки были переданы номера купюр, похищенных во время налета на банковский конвой в Тифлисе. Это очень помогло полиции, поскольку почти половина из похищенных денег была в крупных купюрах по 500 рублей. Так как деньги переправили в Европу, в распоряжение партийного руководства, вскоре перед последним встал вопрос о необходимости обмена крупных денежных единиц. В банки отправились эмиссары большевиков, которые были задержаны. Среди арестованных оказался и Максим Литвинов, отвечавший в партии за закупки оружия за границей. Впоследствии этот человек стал министром иностранных дел советского государства. После задержания партийных представителей руководство большевиков решило уничтожить «неразменную» монету. Для уничтожения денег был направлен Яков Житомирский - известный большевик, которому доверял сам Владимир Ильич. Но и Житомирский, и деньги партии попали в руки охранки. Вскоре в Германии немецкой полицией был арестован и Симон Тер-Петросян Камо. С конца 1907 по конец 1909 гг. Камо находился в Моабитской тюрьме, а затем был выдан Российской империи. Камо этапировали в Тифлис, где поместили в местную тюрьму. Но известному революционеру удалось симулировать сумасшествие, поэтому Камо перевели в Тифлисскую психиатрическую больницу и поместили там под охрану. Через два года, в августе 1911 г., прославленный экспроприатор благополучно бежал из лечебницы для душевнобольных и переправился за границу, где деньгами его снабдил лично Владимир Ильич Ленин. Так закончилась громкой экспроприации Государственного банка в Тифлисе. 
Многие авторы связывают Тифлисскую экспроприацию непосредственно с именем Иосифа Виссарионовича Сталина. Еще в 1920-е гг. бывший член РСДРП Татьяна Вулих, покинувшая Россию, написала о причастности Сталина к «эксу», при этом детально рассказав о Камо и его соратниках, но не сумевшая привести ни одного факта в поддержку своей версии о причастности Сталина к экспроприации. В том, что сам Джугашвили не бегал с револьвером и не захватывал сумки, сегодня нет никаких сомнений. В 1928 году в Париж из Советского Союза бежал очень важный человек. Борис Георгиевич Бажанов с 1923 по 1927 гг. был личным помощником и секретарем самого Иосифа Виссарионовича Сталина. Разочаровавшись в идеях ленинизма, он сам организовал свой побег из страны - через Персию, с помощью британского посольства, во Францию. Так вот Бажанов, человек, чьи воспоминания впоследствии неоднократно использовал Запад в качестве идеологического оружия против советской власти, и то не говорит о личном участии Сталина в экспроприациях.
«Несколько вооружённых ограблений, сделанных бандой Петросяна, приятно наполняют ленинскую кассу (есть трудности только в размене денег). Натурально Ленин принимает эти деньги с удовольствием. Организует эти ограбления петросяновской банды товарищ Сталин. Сам он в них из осторожности не участвует», - писал Бажанов в своих воспоминаниях. Но факты в поддержку причастности Сталина к организации экспроприаций не приводит и он. До сих пор всем желающим, коих, кстати немало, так и не удалось найти реальных доказательств в поддержку версии о личном участии Иосифа Джугашвили в осуществлении экспроприаций банков в дореволюционном Закавказье.
О том, кто и как организовывал бесстрашные налеты в Закавказье, лучше всех знал сам Камо. Но в 1922 году, через пять лет после Октябрьской революции, Симон Тер-Петросян погиб в Тифлисе при странных обстоятельствах. 13 июля 1922 года, около 23:00, Камо Тер-Петросян на велосипеде ехал по улице и попал под встречный грузовой автомобиль. Доставленный в больницу легендарный большевик так и не пришел в сознание, а через несколько часов, уже 14 июля 1922 года, скончался на 41-м году жизни. Сложно сказать, что это было - подстроенная акция или трагическая случайность. Но Камо был одним из тех немногих людей, кто знали Сталина с юных лет и бок о бок с ним прошли более двух десятилетий революционной борьбы, в том числе и в те годы, когда Закавказье захлестнула волна постоянных экспроприаций.
Кстати, никто и никогда и не пытался скрывать тот факт, что большевики принимали участие в экспроприациях, в том числе и в знаменитом ограблении в Тифлисе. Не делали из этой страницы партийной истории секрета и в советское время. О деятельности Камо рассказывалось во многих советских книгах, там же неоднократно приводились и слова одобрения, которые высказывал в адрес Камо Владимир Ленин. Таким образом, если бы Иосиф Сталин и сам бы реально принимал участие в экспроприации, то вряд ли в советское время это обстоятельство его биографии старались бы утаить от народа. Ведь с точки зрения партийной идеологии, в экспроприации денег у буржуазных банков на революционные нужды не было ничего плохого, а люди, которые ими занимались, были героями-революционерами, а не преступниками.
Иосифа Сталина помнят во френче, с трубкой, солидного и пожилого... Изучению его биографии были отданы годы исследований ученых. Как следствие правда о вожде народов была запрятана так глубоко, что тайн в его личной истории больше, чем у любого другого исторического персонажа. Авторы документального фильма «Привет от Кобы» расследовали деятельность Иосифа Джугашвили в начале века, его причастность к грабежам и «экспроприациям». См. видеозапись к посту. А сегодня с в данном посте напечаем наиболее интересные факты из данного фильма
В кавказском мире уголовников и подпольщиков Кобу знали хорошо. Свой первый срок он получил за участие в демонстрации. В батумской тюрьме уголовников использовали для ломки политических. Но сломать тщедушного двадцатилетнего подростка не удалось. Непостижимым образом Сталин вскоре подчиняет себе самых матерых воров. Именно во время первой отсидки он берет себе кличку Коба. И, не отсидев до конца, совершает побег.
Ему подчиняется кавказская боевая группа. Ударный отряд, созданный на основе боевых дружин. Этот партийный спецназ появился во время восстания 1905 года. Требования к боевикам предъявлялись высокие. Каждый должен уметь управлять лошадьми, паровозом, владеть огнестрельным оружием, знать анатомию, чтобы наверняка действовать ножом.
Боевиков используют для охраны партийных лидеров, демонстраций и стачек, для терактов и борьбы с черносотенцами.
Но после разгрома январского восстания 1905 года их деятельность начала сводиться к так называемым «эксам», то есть грабежам.
На партийном съезде в Стокгольме большинством голосов решено: грабежи прекратить. Группы боевиков распустить.
Но обширная сеть законспирированных партячеек требует огромных расходов. Оружие, подпольные типографии, зарплата функционерам. Большевики распускают несколько дружин. Но втайне деньги решено добывать проверенным способом. В 1907 году Ленин вызывает в Берлин Сталина (худощав, волосы черные, лицо рябое, глаза карие с желтизной. Левая рука - сухая. Кличка - Коба) и Леонида Красина (псевдонимы - Зимин, Никитич. Инженер-химик. Возглавляет боевую техническую группу ЦК партии. После революции - нарком внешней торговли). Стороны заключают договор. Кавказская боевая группа добывает деньги и передает Ленину.
Ограбление по-сталински
Царская охранка собирается «ловить на живца» революционеров. Полиция узнает о намерениях грабителей напасть на почтовый экипаж с деньгами в Тифлис. Разрабатывается секретная операция. Жалованье для госслужащих прибывало из Санкт-Петербурга. Полиция понимает: точное время доставки денег могли знать только в почтовой конторе. Перекрестные допросы служащих выводят на осведомителя. Но он уверяет, что только подал сигнал, когда фаэтон с деньгами выезжал из ворот почтовой конторы. Приказ получил от невысокого рябого грузина.
Сталин появился в Тифлисе за несколько дней до экса. Он отвечал за техническую сторону. Исполнение взял на себя бежавший из тюрьмы Симон Тер-Петросян (кличка - Камо. В правой кисти - осколки самодельной бомбы. Поврежден правый глаз. В 1912 году приговорен к смертной казни. После революции - сотрудник министерства внешней торговли Грузии).
Основных маршрутов перевозки денег было два. Их меняли для безопасности. На этот раз деньги повезли по третьему маршруту, через Эриванскую площадь, после сообщения надежного агента охранки о засадах на двух других улицах - на Садовой и Муштаидской. Но, как позже выяснилось, это был отвлекающий маневр организаторов экса.
13 июня 1907 года экипаж с казачьим эскортом въехал на центральную площадь Тифлиса. Казаки охраняют груз: два холщовых мешка, плотно набитых пятисотрублевыми ассигнациями. В это же время на площади появляется фаэтон с армейским капитаном. Переодетый офицер - один из самых опасных кавказских боевиков - Камо. В экипаж с деньгами с разных сторон летят бомбы. Первой в клочья разнесен экипаж, убит кассир. Три бомбы брошено в конвой, все казаки убиты или тяжело ранены. Налетчики хватают инкассаторский мешок с деньгами и скрываются. Грабителям досталась четверть миллиона царских рублей. Но кто-то же предупредил их о тайных планах полиции! Напрашивается вывод: среди грабителей - двойной агент. Подозрения в связях с полицией будут преследовать Сталина всю жизнь. Но ограбление войдет в историю!
Дело берут под контроль главные лица департамента полиции. Номера банкнот сообщают во все российские и зарубежные банки. Имя Иосифа Джугашвили нигде не фигурировало.
Незадолго до налета в Берлине происходит встреча, на которой кавказские боевики заключают договор с «Коллегией трех». Так Ленин назвал группу, созданную втайне от партии для добывания средств. В составе тройки: сам Ленин, Леонид Красин и Александр Богданов (псевдонимы - Вернер, Максимов, Рядовой. Психиатр. После революции - директор института по переливанию крови).
Следствие выясняет: ограбление в Тифлисе произведено большевиками Тифлисской организации. Тифлисский подпольный комитет очень интересует, куда делась огромная добыча - четверть миллиона рублей. Но деньги уже на пути в Финляндию, на конспиративную дачу Ленина. Эту тайну Коба раскрыть не может. Договор с ленинской «Коллегией трех» - слишком опасный секрет. Он все берет на себя. Тифлисский комитет исключает Сталина из партии. Сообщение об этом отправлено в центр. Сталин поспешно исчезает из Грузии и залегает на дно.
Агент или не агент?
Был ли Сталин агентом охранки? Такие подозрения есть. Но документов, подтверждающих или опровергающих это, не найдено.
Сталина арестовывали пять раз, но каждый раз ему чудом удается либо избежать наказания, либо совершить побег из ссылки.
Коба переезжает в Баку. Он застал город на пике нефтяного бума начала века. Самые расторопные делали миллионные состояния. Территорию города делили между собой «гочи» - вооруженные головорезы, объединенные в кланы. Этих бандитов Коба приглашает в состав своей новой боевой дружины. Согласно полицейским сводкам, за несколько лет общая сумма всех ограблений достигла трех миллионов рублей.
Вершиной грабительской деятельности банды Кобы было нападение на пароход «Император Николай Первый».
1908 год. Перед самым отходом почтового парохода на пристани появляются люди в полицейской форме. Они поднимаются на борт под предлогом поиска опасных преступников. И тут раздается крик: «Бросай оружие, это налет!» Охрану быстро загоняют в каюту.
Сталин со своей группой захватывают сейф. Лучший медвежатник города Ахмед вскрывает сейф, откуда вытаскивают миллион двести тысяч рублей (!).
Сталин вместе с Ахмедом пересаживаются на быстроходный катер. Охрана выламывает дверь каюты и выскакивает на палубу. Но катер уже скрылся из виду...
А вот ограбление века в Тифлисе не принесло секретной «Коллегии трех» ни копейки. Отчаявшись выйти на след налетчиков, российская полиция разослала во все мировые банки номера похищенных банкнот. Первые пятисотрублевки всплыли во Франции и Англии. С ними арестовали известного революционера Валаха Меера, будущего Максима Литвинова, наркома иностранных дел Советского Союза, при пересечении Ла-Манша.
Арестованы с этими деньгами и еще несколько большевиков. В Берлине арестован Камо...
Партийная касса находилась под личным контролем Ленина. Возглавив партию, Ленин своим единоличным решением переводит Сталина в состав Центрального Комитета.
Гроза нефтяных магнатов и банкиров через десяток лет получит абсолютную власть над огромной страной. До триумфа Сталина никто из главных участников ограбления века не доживет. В 1922 году при загадочных обстоятельствах погибнет под колесами грузовика легендарный Камо. Леонида Красина после Октябрьской революции отправят полпредом в Лондон, где он вскоре умрет. Следом, после неудачного переливания крови, скончается последний член «Коллегии трех» Александр Богданов. К этому моменту Сталин уже стал генсеком...
Ни единой купюры из похищенных ассигнаций использовать так и не удалось. Когда стало ясно, что ни один банк в мире не согласится их разменять, Ленин и Крупская сожгли оставшиеся пятисотки в печке.
p.s. вот так вот вор, налетчик и уголовник Сталин, благодаря внутрипартийным интригам и убийствам, пришел к власти, некогда мощнейшего государства в мире, нача свой массовый террор против его населения.
Прогремевший на всю Европу грабёж банковских денег в Тифлисе (Тбилиси) 13(26) июня 1907, по утверждению писателя Саймона Монтефиоре, был совершён под руководством Сталина и весьма поднял его авторитет в большевицкой партии.
«Добро» на тифлисскую «экспроприацию», по всей видимости, дал лично Ленин , который скрывался тогда в Финляндии, на даче в Куоккале. За несколько дней до тифлисского грабежа он лично встречался со Сталиным в Берлине, а затем в Лондоне.
Эриванская площадь в Тифлисе - место знаменитой «экспроприации» 1907 года
Ограбление осуществила банда примерно из 20 человек, в том числе нескольких молодых женщин, которые игривыми разговорами отвлекали жандармов и городовых, скрывая под платьями маузеры. Сталин, по утверждению С. Монтефиоре, играл в этой банде роль мафиозного дона. Непосредственно на месте ограбления (Эриванской площади в центре Тифлиса) налётчиками руководил друг детства Сталина, 25-летний Симон Тер-Петросян (Камо). Камо был жестоким бандитом, который часто предлагал Сталину зарезать любого, кто ему не понравится. Однажды он засунул руку в рассечённую грудь одного из убитых им людей и вырезал у него сердце. При таких зверских наклонностях Камо был, однако, и легковерным простаком, всегда находившимся под сильным влиянием своего более умного друга Иосифа Джугашвили.
В день «экспроприации» грабители собрались в духане (трактире) «Тилипучури», который давно пользовался недоброй славой бандитского места. Роли всех участников грабежа были расписаны заранее. Переодетый в кавалерийского капитана Камо гарцевал на Эриванской площади. Саблю для своего наряда он позаимствовал в доме тогдашней жены Сталина, Като Сванидзе, которая жила в Тифлисе с новорождённым сыном Яковом.
Головорез и грабитель Камо (Симон Тер-Петросян), ближайший друг Сталина, главный «герой» тифлисской экспроприации. Погиб при странных обстоятельствах в 1922 (много болтал об «эксах»?)
Через одного из своих школьных друзей, работавших в банковской почтовой службе, Сталин заранее узнал, что в тифлисский банк привезут огромную сумму денег. Её-то и ожидали бандиты 26 июня 1907. Около 10-30 утра на Эриванскую площадь въехали две кареты. В первой сидели кассир госбанка Курдюмов и счетовод Головня, а также двое солдат со взведёнными ружьями. Вторая была целиком занята полицейскими и солдатами. Когда кареты пересекли площадь и стали сворачивать на улицу Сололаки, к зданию Госбанка, люди Камо и Сталина бросили в них больше десятка бомб. Некоторые очевидцы утверждали, что первую из них метнул сам Сталин с крыши особняка князя Сумбатова, однако Монтефиоре считает это маловероятным. Другие, близкие к полиции источники сообщают, что Сталин смотрел на бойню, стоя с сигаретой в зубах во дворе одной соседней усадьбы.
Молодой Иосиф Сталин. Фото 1908 года
Раздались страшной силы взрывы, слышные по всему городу. Люди в ужасе разбегались. На месте карет растекались густые лужи крови, дымились человеческие и лошадиные внутренности. Но в решающий момент ограбление едва не сорвалось. Когда бандиты подбежали к первому фаэтону, где лежали деньги, одна из везших его лошадей встала и побежала по улице, увозя с собой желанную добычу. Однако на дороге у неё встал, бросив бомбу, «революционер» Бачуа Купруашвили. Лошадь была убита. Силой взрыва Бачуа отбросило на мостовую. К опрокинувшемуся фаэтону подбежал ещё один грабитель – Датико Чибриашвили. Он схватил мешки с деньгами. Тащить их в одиночку было очень тяжело. На помощь к Датико подоспел переодетый в капитана Камо, уже успевший сесть на собственный фаэтон. Деньги были брошены туда, и Камо погнал свою лошадь галопом. Навстречу ему попалась карета, в которой к месту происшествия ехал заместитель начальника полиции А. Балабанский. Переодетый Камо крикнул ему: «Деньги в безопасности! Скорее на площадь!». Обманутый Балабанский поверил «капитану» – и упустил его. Поняв потом свою ошибку, он на следующий день покончил с собой.
На площади осталось лежать 50 раненых. От взрывов бомб погибло, по-видимому, около 40 человек (хотя полиция сообщала преуменьшенные сведения, чтобы не создавать излишней паники). Через час прохожим пришлось наблюдать ужасное зрелище: посреди города проехала карета, нагруженная трупами и частями мёртвых тел, как потрохами со скотобойни.
Ни одного участника ограбления полиции поймать не удалось. По некоторым сведениям, Сталина через самое короткое время после «экспроприации» видели уже на железнодорожной станции: если бы осведомители принесли ему дурные известия, он сразу сел бы на поезд и исчез. Но всё прошло удачно для банды, и следующие два дня Сталин беззаботно пил в тифлисских харчевнях. Однако затем, видимо, узнав что-то тревожное, он и его жена Като спешно уехали в Баку.
Деньги бандиты вначале спрятали у своего сообщника Михо Бочорадзе, а потом перевезли в Тифлисскую физическую обсерваторию, где тогда работал Сталин. Позже их переправили к Ленину за границу. Эти события ещё сильнее убедили Ленина, что Сталин – крайне нужный для партии большевиков человек.
Владимир Ленин, основной «бенефициар» тифлисской экспроприации. Сталин называл его «горным орлом партии большевиков»
Добычу, захваченную Сталиным и Камо в тифлисском грабеже, оценивают суммой от 250 до (более вероятно) 340 тысяч рублей. Саймон Монтефиоре считает, что для перевода в современные доллары эти цифры надо умножать на 10. Но покупательная способность 340 тысяч тогдашних рублей всё равно была значительно выше, чем у 3,4 млн. нынешних долларов. При попытке размена «тифлисских» денег в Европе нескольких бандитов арестовали. Ленин пытался организовать их судебную защиту.
Известия о тифлисской «экспроприации» поместили все крупнейшие мировые газеты, в том числе лондонские «Таймс», «Дейли Миррор» и парижская «Temps». Она стала в полном смысле слова мировой новостью.
«Дождь из бомб». Сообщения о тифлисской экспроприации в европейской прессе
Статья представляет собой краткое изложение пролога к книге Саймона Себага Монтефиоре «Молодой Сталин». Все данные излагаются в ней так, как о них сообщает Монтефиоре, собравший много нового материала в российских и грузинских архивах. Его книга получила высокую оценку в мировой науке. Все возможные неточности должны быть отнесены на счёт её автора
Расхожим утверждением является то, что молодой Сталин-де террорист, грабитель банков и т.п. Меж тем почва у таких разговоров весьма зыбкая. Почему?
***
После октябрьского переворота 1917-го года лидеры меньшевиков отказались войти в советское правительство и усилили свою критику большевиков, выступая с нападками на их лидеров.
Весной 1918 года в меньшевистской газете «Вперёд » появилась статья «Еще раз об „артиллерийской подготовке“» одного из лидеров меньшевиков, Юлия Мартова , в которой он, защищая действия меньшивиков Закавказского Сейма и меньшивиков, вошедших в правительства Закавказских республик, резко обрушился на правительство РСФСР и мимоходом упомянул в этой статье, что якобы Иосиф Джугашвили-Сталин был в своё время исключен из РСДРП за причастность к экспроприациям.
В апреле 1907
года в Лондоне, на V съезде РСДРП было принято решение распустить боевые дружины, не участвовать в экспроприациях и исключать из партии тех, кто не выполняет этих решений. В то время подобными деяниями занимался Семен Аршакович Тер-Петросян
, более известный как Камо
, который формально не состоял в рядах РСДРП. 13 июня 1907
года на инкассаторский фаэтон Тифлисского отделения Государственного банка группой боевиков Камо было совершено вооруженное нападение и похищена крупная сумма денег.
Сталин
подал на Мартова
в суд, обвиняя того в клевете. Заметки с заседаний суда печатались в газетах, в том числе и в газете «Вперёд», которую редактировал сам Юлий Мартов.
В отчете о суде над Мартовым эта газета писала:
«Ни разу еще в новом помещении революционного трибунала на Солянке не было такого наплыва публики, какое наблюдалось вчера во время слушания дела т. Мартова. Задолго до начала слушания дела зал переполнен. Публика продолжает пребывать, и красногвардейцы принуждены загородить доступ новым лицам. У двери начинается свалка. Публика одерживает верх и продолжает «уплотнять» зал заседаний. Среди публики много рабочих. Заседание открывается около 1 часа дня. Появляются «судьи» во главе с председателем Печаком.
- Слушается дело Мартова
, - объявляет председатель. Мартов отделяется от группы товарищей и направляется к скамье подсудимых. Раздается гром аплодисментов. Публика устраивает Мартову шумную, долго не смолкающую овацию. Вызываются двое: возбудивший настоящее дело, член Совета Народных Комиссаров комиссар по национальным делам Иосиф Джугашвили-Сталин и сотрудник газеты «Правда» Сосновский. Первый обвинитель - Сталин является потерпевшим по делу. Мартов сообщил в одной из статей, что Сталин был исключен из партии за причастность к экспроприации.
Мартов переходит к существу дела и просит вызвать ряд свидетелей, могущих подтвердить факты, указанные в его статье. Исидора Рамишвили, Ноя Жордания, Шаумяна
и других членов Закавказского областного комитета 1907-08 гг.
Сталин протестует.
- Никогда
, - говорит он, - я не судился. Если Мартов утверждает это, то он гнусный клеветник.
Трибунал совещается и выносит решение: Дело слушать немедленно. Мотивы таковы: с Кавказа свидетелей вызвать трудно за дальностью расстояния, а московских свидетелей Мартов мог сам пригласить в зал заседания.
Неожиданно Сталин
становится в новую позицию:
- У Мартова
, - говорит он, - ни тени фактов или доказательств. Пусть он признает свою вину, и я сниму обвинение. А после он может доказывать в третейском суде свою правоту. Хоть через год, через два. Я предлагаю свидетелей не вызывать и сейчас рассмотреть дело.
- Мартов
: Я сторона в деле и заявляю, что доказать правильность своего утверждения могу лишь тогда, если будут допрошены названные мною свидетели.
- Гражданин Мартов,
- неожиданно спрашивает председатель
, - а если свидетелей не удастся допросить - как быть тогда?
- Я не юрист,
- отвечает Мартов
, - и своей кандидатуры на пост председателя трибунала не выставлял. Но думаю, что сейчас трибунал должен приложить все старания, чтобы дать мне возможность доказать свою правоту. Я помню, когда Ленин был предан партийному суду по обвинению в клевете на меньшевиков, и дело это слушалось под председательством Козловского, то мы дали своим противникам использовать все доказательства и допросить всех свидетелей.
Напомню еще одно: когда мы судили Ленина, мы составили коллегию из 5 большевиков и 4 меньшевиков. Мы предоставили ему все средства защиты. Может иначе получиться такая же история, какая была в деле Малиновского. Я высказал подозрение в причастности его к охранке. Меня привлекли к швейцарскому суду, перед которым не могли предстать свидетели, знавшие правду о Малиновском. Когда я отказался от такого суда, то в большевистской газете напечатали, что я клеветник. Прошли года - и оказалось, что Малиновский был провокатором.
Трибунал удаляется на совещание и после непродолжительного совещания выносит решение: отложить дело на неделю для вызова свидетелей».
Но на Кавказе в это время происходили серьезные события. Три закавказских республики уже считались суверенными государствами. В Баку
правила возглавляемая Степаном Шаумяном
Бакинская Коммуна, в Тифлисе
— Закавказский сейм, в котором меньшевики составляли большинство. Мартов запросил оттуда «компромат» на Сталина, а Революционный трибунал просил свидетелей явиться в Москву. Но председатель Бакинского Совета Степан Шаумян не мог по такому пустяковому делу ехать в Москву, когда в конце марта азербайджанские националисты подняли в Баку восстание против советской власти, и хотя восстание было вскоре подавлено «мусаватисты
» с помощью турок в конце июля захватили Баку, а Шаумян вместе с другими комиссарами, покинув Баку на пароходе, попали в руки белогвардейцев и были расстреляны.
Грузия и Армения в это время пытались обороняться от наступающих турецких войск. Ной Рамишвили
- один из лидеров грузинских меньшевиков - не ответил на письмо, а другой известный меньшевик - Ираклий Церетели
, рекомендовал Мартову искать необходимые документы в архивах Департамента полиции, которые находятся в распоряжении комиссии академика Н. А. Котляревского
, которому ещё приказом А. Ф. Керенского было поручено их изучение. Но там про участие Сталина в экспроприациях ничего не было обнаружено.
Дело по обвинению Мартова в клевете на Сталина было прекращено, хотя и вызвало резкие возражения со стороны некоторых членов Центрального Исполнительного Комитета. Но в итоге трибунал признал Мартова за другие его высказывания в той статье «виновным в совершении преступления посредством печати против трудовой власти. Ввиду изложенного Московский революционный трибунал постановил: выразить на первый раз гражданину Мартову (Цедербауму) за легкомысленное для общественного деятеля и недобросовестное в отношении народа преступное пользование печатью общественное порицание, обязав все газеты, выходящие в Москве, опубликовать настоящий приговор ».
Последующие попытки Льва Давидовича Троцкого
собрать «компромат» на Сталина тоже не увенчались успехом, хотя его сторонники проделали большую работу в архивах Кавказа. Фактом является то, что до сих пор не обнаружены какие-либо материалы органов царской России или РСДРП об участии Сталина в «эксах».
Оригинал у