Сэр Андрей Константинович Гейм (род. 21 октября 1958, Сочи) — советский, нидерландский и британский физик, лауреат Нобелевской премии по физике 2010 года (совместно с Константином Новосёловым), член Лондонского королевского общества (с 2007), известный в первую очередь как один из разработчиков первого метода получения графена. 31 декабря 2011 года указом королевы Елизаветы Второй за заслуги перед наукой ему присвоено звание рыцаря-бакалавра с официальным правом прибавлять к своему имени титул «сэр».
Родился в 1958 году в Сочи, в семье инженеров немецкого происхождения (единственным известным Гейму исключением среди его немецких предков была прапрабабка с материнской стороны, которая была еврейкой). Гейм считает себя европейцем и полагает, что не нуждается в более подробной «таксономии». В 1964 году семья переехала в Нальчик.
Там у вас люди что - с ума посходили совсем? Считают, что если они кому-нибудь отсыпят мешок золота, то можно всех пригласить?
Гейм Андрей Константинович
Отец, Константин Алексеевич Гейм (1910—1998), с 1964 года работал главным инженером Нальчикского электровакуумного завода; мать, Нина Николаевна Байер (род. 1927), работала главным технологом там же.
В 1975 году Андрей Гейм окончил с золотой медалью среднюю школу № 3 города Нальчика и пытался поступить в МИФИ, но неудачно (препятствием явилось немецкое происхождение абитуриента). Поработав 8 месяцев на Нальчикском электровакуумном заводе, в 1976 году поступил в Московский физико-технический институт.
До 1982 года обучался на факультете общей и прикладной физики, окончил с отличием («четвёрка» в дипломе только по политэкономии социализма) и поступил в аспирантуру. В 1987 году получил степень кандидата физико-математических наук в Институте физики твёрдого тела РАН. Работал научным сотрудником в ИФТТ АН СССР и в Институте проблем технологии микроэлектроники АН СССР.
В 1990 году получил стипендию Английского королевского общества и уехал из Советского Союза. Работал в Ноттингемском университете, университете Бата (англ.)русск., а также недолго в Копенгагенском университете, перед тем как стал доцентом университета Неймегена, а с 2001 года — Манчестерского университета. В настоящее время — руководитель Манчестерского центра по «мезонауке и нанотехнологиям», а также глава отдела физики конденсированного состояния.
Почётный доктор Делфтского технического университета, Швейцарской высшей технической школы Цюриха и Антверпенского университета. Имеет звание «профессор Лэнгуорти» Манчестерского университета (англ. Langworthy Professor, среди удостоенных этого звания были Эрнест Резерфорд, Лоурэнс Брэгг и Патрик Блэкетт).
В 2010 году Андрей Гейм стал лауреатом Нобелевской премии по физике за открытие графена. С тех пор wonder material — именно такое название закрепилось за графеном в англоязычной литературе — стал по-настоящему горячей темой. Сегодня научная группа Гейма в Манчестерском университете продолжает исследование двумерных материалов и делает новые открытия. Последние результаты работы и перспективы в области исследований 2D-гетероструктур ученый представил на конференции МЕТАНАНО-2018 в Сочи. А в интервью для новостного портала Университета ИТМО ITMO.NEWS и корпоративного журнала МФТИ «За науку» он рассказал о том, почему не стоит всю жизнь заниматься одной и той же научной областью, что мотивирует молодых ученых идти в фундаментальную науку и зачем исследователям нужно учиться максимально доступно представлять результаты своей работы.
Андрей Гейм. Фото предоставлены физико-техническим факультетом Университета ИТМО
Во время своего выступления вы рассказали о последних результатах и перспективах исследования двумерных материалов. Но , если вернуться назад , что именно привело вас в эту область и какие ключевые исследования вы проводите сейчас?
На конференции я представлял доклад, в котором назвал то, чем я сейчас занимаюсь, — графен 3.0, поскольку графен — это первый вестник нового класса материалов, в которых, грубо говоря, нет толщины. Ничего тоньше, чем один атом, не сделаешь. Графен стал, своего рода, снежком, который вызвал лавину.
Эта область развивалась шаг за шагом. Сегодня люди занимаются двумерными материалами, которые мы знаем уже больше десяти лет, здесь мы тоже были пионерами. А после этого стало интересно, как эти материалы складывать друг на друга, — это я назвал графен 2.0.
Мы по-прежнему занимаемся тонкими материалами. Но в последние несколько лет я прыгнул немного в сторону от моей специальности — это квантовая физика, особенно электрические свойства твердых веществ. Сейчас я занимаюсь молекулярным транспортом. Мы научились вместо графена, если хотите, делать пустое место, антиграфен, «двухмерное ничего». Изучение свойств полостей, то, как они разрешают молекулам течь, и тому подобное — такого никто до этого не делал, это новая экспериментальная система. И существует уже много интересных исследований, которые мы опубликовали. Но нужно развивать эту область и смотреть, как меняются свойства, например, воды, если установить ограничения (В частности, результаты исследования были опубликованы несколько месяцев назад в журнале Science, также о работе можно прочитать — прим.ред. ).
Эти вопросы не праздные, поскольку вся жизнь состоит из воды и всегда считалось, что вода - самый поляризуемый материал из всех известных. Но мы обнаружили, что у поверхности вода совсем теряет свою поляризованность. И эта работа имеет множество приложений для большого количества совершенно разных областей — не только физики, но и биологии и так далее.
В одном из интервью вы сказали, что история ХХ века свидетельствует о том, что, как правило, требуется от 20 до 40 лет, чтобы новые материалы или новые лекарства проделали бы путь от академической лаборатории до своего запуска в массовое производство. Справедливо ли это утверждение для графена? С одной стороны, появляется много новостей о его применении, с другой — пока о его массовом использовании в обычной жизни говорить, вероятно, рано.
Посмотрите сами: все наши материалы, которые мы использовали до недавнего времени, характеризовались высотой, длиной, шириной — такие атрибуты. А теперь после 10 тысяч лет цивилизации вдруг мы нашли материал — и не один, а десятки — которые кардинально отличаются от каменного, железного, бронзового, кремниевого века и так далее. Это новый класс материалов. И это, конечно, не software, где можно написать программу и через несколько лет стать миллионером. Люди скоро будут думать, что телефон изобрел Стив Джобс, а компьютер — Билл Гейтс. На самом деле, это работа 70 лет, физика конденсированного состояния. Сначала люди разобрались, как работает кремний, германий, потом свитчи начали делать и так далее.
А если возвращаться к тому, что происходит с графеном, — в Китае на этом делают прибыль уже сотни компаний. Это данные, которые мне известны. Продукты с использованием графена можно увидеть где угодно: делают и подошвы для ботинок, краску со всевозможными наполнителями для защиты и многое другое. Это медленно, но раскручивается. Хотя медленно по масштабам индустрии. С 2010 году научились делать графен в массах, а не как мы — под микроскопом. Так что дайте время. Через десять лет вы, наверно, увидите не только лыжи и теннисные ракетки, которые называются графеновыми, а что-то действительно революционное, уникальное.
Как сейчас строится работа в вашей научной группе?
Стиль работы — не замыкаться на одном и том же направлении, как я обычно говорю, от научной колыбели до научного гроба. В Советском Союзе, по крайней мере, это было очень популярно: люди защищают кандидатскую, докторскую и до пенсии занимаются одним и тем же. Конечно, во всяком деле нужен профессионализм, но в то же время, нужно смотреть, а что есть в стороне. Я пытаюсь переключаться с одного направления на другое: у нас есть такие условия, а что можно еще сделать в этой области?
То, о чем я говорил, — вот это «двухмерное ничего» — эта идея пришла совершенно из другой области. По каким-то причинам, которые только потом стали понятны, получилась довольно интересная новая система. Поэтому нужно прыгать, как лягушка, с одной области на другую, даже если знаний нет, но есть бэкграунд. Можно прыгнуть в новую область и посмотреть со своей точки зрения, что ты там можешь сделать. И это очень важно. Особенно хорошо делать это со студентами, которые подходят к новым темам с большим энтузиазмом.
В вашей группе сегодня много молодых ученых, в том числе из России. На ваш взгляд, что сегодня мотивирует студентов — и в России, и за рубежом — заниматься наукой, в том числе фундаментальной? Ведь даже сейчас перспективы в той же индустрии более очевидны.
Люди пробуют свои силы. Наукой занимается пять-шесть миллионов людей в мире: кто-то пробует, кому-то не нравится. Жизнь в науке, особенно фундаментальной, несладкая. Когда вы аспирант, вам кажется, что вы занимаетесь наукой. А когда получаете постоянную работу — тут и учеба наваливается, и гранты нужно писать, и статьи в журналы пристраивать, та еще нервотрепка. Поэтому по сравнению с индустрией, где все немного как в армии, — в науке по-другому.
Выжить реально, но нужно очень быстро бежать: это не стометровка, это марафон на всю жизнь. И учиться тоже нужно всю жизнь. Кому-то это нравится, как мне. Каждый раз столько адреналина! Например, когда открываешь referee report на свою статью. И статус нобелевского лауреата не помогает. Это работает примерно так: «А, нобелевский лауреат? Давайте его поучим, как науку по-настоящему делать». Поэтому вечером, когда уже нужно ложиться спать, я никогда не открываю комментарии рецензентов.
Адреналина хватает, все интересно, что-то новое узнаешь всю жизнь, поэтому некоторые молодые люди, слепленные из того же теста, хотят пробиваться в науке. Единственное, исходя из моего опыта, действительно успешные ученые, которые через меня прошли, — это те, кто начинал с PhD студентов. Если они приходят постдоками, то уже довольно поздно переучиться, уже существует давление: нужно публиковаться, находить гранты. А на уровне PhD можно пока и о душе подумать. В это время в аспирантуре они формируют стиль работы: если им это нравится, они становятся вполне успешными.
Как раз касаясь темы грантов. Многие ученые говорят о том, что работа в науке — это в том числе довольно много рутины, бюрократии, постоянно нужно искать финансирование. Когда тогда сами исследования проводить?
Деньги на науку дают налогоплательщики из своих кровно заработанных. А то, какие исследования финансировать, решают peers, которые являются другими учеными. Поэтому нужно им доказывать, привыкать к высокой конкуренции. Денег, даже если их дадут очень много, все равно на всех не хватит, поэтому это каким-то образом неизбежная часть науки: нужно писать заявки на гранты, выпускать хорошие статьи. Если статья хорошая, на нее будут ссылаться. Люди голосуют ногами, а в данном случае ручкой — какую статью вписывать. Число ссылок говорит о том, насколько ты успешный, насколько коллеги уважают твой результат. Конкуренция в науке такая же сильная, как и в спорте, на Олимпийских играх.
В Европе это не так сильно выражено, а в Америке полные профессора в моей позиции почти все свое время тратят на написание грантов и на разговор со своими студентами раз в месяц. Большинство моего времени уходит на написание статей для моих студентов и аспирантов. Потому что когда хорошие результаты представлены плохо — сердце кровью обливается. Лучше ли это, чем писать гранты, или хуже? Не знаю.
Безусловно, работу нужно хорошо представить научному сообществу, но, с другой стороны, результаты научных исследований необходимо доводить и до широкого круга людей — тех самых налогоплательщиков. Здесь хочется затронуть тему популяризации науки: насколько, на ваш взгляд, самим ученым нужно рассказывать о своей работе большой аудитории?
А куда деться? Если налогоплательщики не понимают, то потом и правительство перестает понимать. Люди по-прежнему относятся к науке с уважением, особенно люди с образованием. Если бы этого не было, все деньги были бы отданы, что называется, на моментальные нужды — потрачены на хлеб с маслом. И было бы, как в Африке, где на науку ничего не тратится. Как известно, это спираль, которая в конце концов приводит к крушению экономики. Поэтому к людям, которые умеют и любят представлять результаты научных исследований, я отношусь с большим уважением.
Среди моих знакомых профессоров многие с ухмылочкой относятся к тем, кто выступает на телевидении и тому подобное. Например, в нашем департаменте работает (английский физик, занимается физикой частиц, научный сотрудник в Лондонском королевском обществе, профессор Манчестерского университета и известный популяризатор науки — прим.ред ). Даже к нему многие относятся скептически: мол, ненастоящий профессор, ничего в науке не сделал. То, что он умеет представлять результаты исследований, — это очень важно, кто-то должен этим заниматься.
Сэр Андрей Константинович Гейм - действительный член Королевского общества, сотрудник и британско-голландский физик, родившийся в России. Вместе с Константином Новоселовым в 2010 г. он был удостоен Нобелевской премии по физике за его работы по графену. В данное время является Региус-профессором и директором Центра мезонауки и нанотехнологий университета Манчестера.
Андрей Гейм: биография
Родился 21.10.58 в семье Константина Алексеевича Гейма и Нины Николаевны Байер. Его родители были советскими инженерами немецкого происхождения. По словам Гейма, бабушка его матери была еврейкой, и он страдал от антисемитизма, потому что его фамилия звучит по-еврейски. У Гейма есть брат Владислав. В 1965 г. его семья переехала в г. Нальчик, где он учился в школе, специализировавшейся на английском языке. Окончив ее с отличием, он дважды пытался поступить в МИФИ, но принят не был. Тогда он подал документы в МФТИ, и на это раз ему удалось поступить. По его словам, студенты учились очень напряженно - давление было настолько сильным, что нередко люди ломались и оставляли учебу, а некоторые заканчивали депрессией, шизофренией и самоубийством.
Академическая карьера
Андрей Гейм получил диплом в 1982 г., а в 1987-м стал кандидатом наук в области физики металлов Института физики твердого тела РАН в Черноголовке. По словам ученого, в то время он не хотел заниматься этим направлением, предпочитая физику элементарных частиц или астрофизику, но сегодня он доволен своим выбором.
Гейм работал научным сотрудником Института технологий микроэлектроники в РАН, а с 1990 года - в университетах Ноттингема (дважды), Бата и Копенгагена. По его словам, за рубежом он мог заниматься исследованиями, а не иметь дела с политикой, потому и решил покинуть СССР.
Работа в Нидерландах
Свою первую штатную должность Андрей Гейм занял в 1994 году, когда стал доцентом университета Неймегена, где занимался мезоскопической сверхпроводимостью. Позже он получил голландское гражданство. Одним из его аспирантов был Константин Новоселов, который стал его главным научным партнером. Тем не менее, по словам Гейма, его академическая карьера в Нидерландах была далеко не безоблачной. Ему предлагали профессуру в Неймегене и Эйндховене, но он отказался, так как нашел голландскую академическую систему слишком иерархической и исполненной мелкого политиканства, она совершенно не похожа на британскую, где каждый сотрудник является равноправным. В своей Нобелевской лекции Гейм позже сказал, что такая ситуация была немного сюрреалистичной, так как вне стен университета его тепло встречали везде, в том числе его научный руководитель и другие ученые.
Переезд в Великобританию
В 2001 году Гейм стал профессором физики в университете Манчестера, а в 2002-м был назначен директором Манчестерского центра мезонауки и нанотехнологий и профессором Лэнгуорти. Жена и давний его соавтор Ирина Григорьева также переехала в Манчестер в качестве преподавателя. Позже к ним присоединился Константин Новоселов. С 2007 года Гейм стал старшим научным сотрудником Совета по инженерным и физическим научным исследованиям. В 2010 г. университет Неймегена назначил его профессором инновационных материалов и нанонауки.
Исследования
Гейму удалось найти простой способ изолировать один слой атомов графита, известный как графен, в сотрудничестве с учеными из университета Манчестера и IMT. В октябре 2004 г. группа опубликовала результаты работы в журнале Science.
Графен состоит из слоя углерода, атомы которого расположенных в виде двумерных шестигранников. Это самый тонкий материал в мире, а также один из самых прочных и твердых. У вещества есть множество потенциальных применений, и оно является превосходной альтернативой кремнию. По словам Гейма, одним из первых применений графена может стать разработка гибких сенсорных экранов. Он не запатентовал новый материал, потому что для этого ему потребовалась бы определенная область применения и партнер в промышленности.
Физик занимался разработкой биомиметического адгезива, который стал известен как лента гекко из-за липкости конечностей геккона. Данные исследования еще находятся на ранних стадиях, но уже дают надежду на то, что в будущем люди смогут взбираться на потолки, как Человек-паук.
В 1997 году Гейм изучал возможность воздействия магнетизма на воду, что привело к знаменитому открытию прямой диамагнитной левитации воды, которое получило широкую известность благодаря демонстрации левитирующей лягушки. Также он работал над сверхпроводимостью и занимался мезоскопической физикой.
По поводу выбора субъектов своих изысканий Гейм сказал, что он презирает подход, когда многие выбирают предмет для своей кандидатской диссертации, а затем продолжают ту же тему до выхода на пенсию. Прежде чем он получил первую штатную должность, он менял свою тему пять раз, и это помогло ему многому научиться.
История открытия графена
В один из осенних вечеров 2002 года Андрей Гейм размышлял об углероде. Он специализировался на микроскопически тонких материалах и задавался вопросом, как тончайшие слои вещества могут вести себя в определенных экспериментальных условиях. Графит, состоящий из одноатомных пленок, был очевидным кандидатом для исследований, но стандартные методы выделения сверхтонких образцов перегрели бы и разрушили его. Поэтому Гейм поручил одному из новых аспирантов Да Цзяну попытаться получить настолько тонкий образец, насколько это будет возможно, хотя бы в несколько сотен слоев атомов, полируя кристалл графита размером в один дюйм. Несколько недель спустя Цзян принес крупицу углерода в чашке Петри. После изучения ее под микроскопом Гейм попросил его попробовать еще раз. Цзян сообщил, что это все, что осталось от кристалла. В то время, когда Гейм в шутку упрекал его в том, что аспирант стер гору, чтобы получить песчинку, один из его старших товарищей увидел в мусорной корзине комки использованного скотча, липкая сторона которого была покрыта серой, слегка блестящей пленкой остатков графита.
В лабораториях по всему миру исследователи используют ленту для проверки адгезионных свойств экспериментальных образцов. Слои углерода, составляющие графит, связаны слабо (с 1564 г. материал используется в карандашах, так как он оставляет видимый след на бумаге), так что скотч легко отделяет чешуйки. Гейм поместил кусок клейкой ленты под микроскоп и обнаружил, что толщина графита была меньше, чем та, которую он видел до сих пор. Складывая, сжимая и разъединяя скотч, он сумел добиться еще более тонких слоев.
Гейму удалось впервые изолировать двумерный материал: одноатомный слой углерода, который под атомным микроскопом имеет вид плоской решетки из шестиугольников, напоминающей пчелиные соты. Физики-теоретики называли такую субстанцию графеном, но они не предполагали, что ее можно получить при комнатной температуре. Им казалось, материал распадется на микроскопические шарики. Вместо этого Гейм увидел, что графен остается в одной плоскости, которая покрывается рябью по мере стабилизации вещества.
Графен: замечательные свойства
Андрей Гейм прибег к помощи аспиранта Константина Новоселова, и они начали по четырнадцать часов в день изучать новое вещество. В следующие два года они провели серию экспериментов, в ходе которых были обнаружены поразительные свойства материала. Из-за его уникальной структуры электроны, не испытывая влияние других слоев, могут передвигаться по решетке беспрепятственно и необычайно быстро. Проводимость графена в тысячи раз больше меди. Первым откровением для Гейма стало наблюдение ярко выраженного «эффекта поля», проявляющегося в присутствии электрического поля, которое позволяет контролировать проводимость. Данный эффект является одной из определяющих характеристик кремния, используемого в компьютерных чипах. Это говорит о том, что графен может стать его заменой, которую производители компьютеров искали в течение многих лет.
Путь к признанию
Гейм и Константин Новоселов написали трехстраничную работу с описанием своих открытий. Ее дважды отклонял Nature, один рецензент которого заявил, что изоляция стабильного двумерного материала невозможна, а другой не увидел в ней «достаточного научного прогресса». Но в октябре 2004 г. статья под названием «Эффект электрического поля в углеродных пленках атомарной толщины» была опубликована в журнале Science, произведя большое впечатление на ученых - у них на глазах фантастика становилась реальностью.
Лавина открытий
Лаборатории всего мира начали исследования с использованием техники клейкой ленты Гейма, и ученые выявили другие свойства графена. Хотя это был самый тонкий материал во Вселенной, он был в 150 раз прочнее стали. Графен оказался податливым, как резина, и мог растягиваться до 120% своей длины. Благодаря исследованиям Филиппа Кима, а затем ученых Колумбийского университета было обнаружено, что данный материал еще более электропроводен, чем было установлено ранее. Ким поместил графен в вакуум, где ни один другой материал не мог замедлить движения его субатомных частиц, и показал, что тот обладает «подвижностью» - скоростью, с которой электрический заряд проходит через полупроводник - в 250 раз большей, чем у кремния.
Гонка технологий
В 2010 году, через шесть лет после открытия, которое совершили Андрей Гейм и Константин Новоселов, Нобелевская премия им все-таки была вручена. Тогда СМИ называли графен «чудо-материалом», веществом, которое, «может изменить мир». К нему обратились академические исследователи в области физики, электротехники, медицины, химии и др. Выданы патенты на использование графена в аккумуляторах, системах опреснения воды, усовершенствованных солнечных батареях, сверхбыстрых микрокомпьютерах.
Ученые в Китае создали самый легкий материал в мире - графен-аэрогель. Он в 7 раз легче воздуха - один кубометр вещества весит всего 160 г. Графен-аэрогель создается путем высушивания замораживанием геля, содержащего графен и нанотрубки.
В университет Манчестера, где работают Гейм и Новоселов, британское правительство вложило 60 млн долларов, чтобы создать на его базе Национальный институт графена, который бы позволил стране быть наравне с лучшими мировыми патентообладателями - Кореей, Китаем и Соединенными Штатами, которые начали гонку за созданием первых в мире революционных продуктов на основе нового материала.
Почетные звания и награды
Эксперимент с магнитной левитацией живой лягушки принес не совсем тот результат, который ожидали Майкл Берри и Андрей Гейм. Шнобелевская премия была вручена им в 2000 г.
В 2006 г. Гейм получил награду журнала Scientific American 50.
В 2007 г. Институт физики присудил ему премию и медаль Мотта. Тогда же Гейма избрали членом Королевского общества.
Гейм и Новоселов разделили премию 2008 года «Еврофизика» «за обнаружение и изоляцию одноатомного слоя углерода и определение его замечательных электронных свойств». В 2009 году он получил награду Кербера.
Очередная премия Андрея Гейма, имени Джона Карти, которой он был награжден Национальной академией наук США в 2010 году, была дана «за его экспериментальную реализацию и исследование графена, двумерной формы углерода».
Также в 2010 г. он получил одно из шести почетных профессорских званий Королевского общества и медаль Хьюза «за революционное открытие графена и выявление его замечательных свойств». Гейм был удостоен почетных докторских степеней Делфтского технического университета, Высшей технической школы Цюриха, университетов Антверпена и Манчестера.
В 2010 г. он стал кавалером ордена Нидерландского льва за вклад в голландскую науку. В 2012 г. за заслуги перед наукой Гейм был произведен в рыцари-бакалавры. Он был избран иностранным членом-корреспондентом академии наук Соединенных Штатов в мае 2012 г.
Нобелевский лауреат
Гейму и Новоселову за новаторские исследования графена была присуждена Нобелевская премия по физике 2010 г. Услышав о награде, Гейм заявил, что не ожидал получить ее в этом году и не собирается по этому поводу менять свои ближайшие планы. Современный ученый-физик выразил надежду на то, что графен и другие двумерные кристаллы изменят повседневную жизнь человечества так же, как это сделал пластик. Награда сделала его первым человеком, который стал лауреатом Нобелевской и Шнобелевской премии одновременно. Лекция состоялась 8 декабря 2010 года в Стокгольмском университете.
Андрей Константинович Гейм родился 21 октября 1958 года в городе Сочи, Краснодарский край. Его родители являлись инженерами немецкого происхождения, и сам Гейм считает себя европейцем. В 1964 году семья переехала в Нальчик. После школы в 1975 году Андрей попытался поступить в Московский инженерно-физический институт.
Несмотря на золотую медаль и отличные знания абитуриента, попытка оказалась неудачной, злую шутку сыграло то самое немецкое происхождение Гейма. В результате, отработав год на Нальчикском электровакуумном заводе, Гейм снова «штурмовал столицу», на этот раз успешнее. Парень стал студентом Московского физико-технического института. В 1982 году.
Окончив факультет общей и прикладной физики, Андрей Константинович поступил в аспирантуру и в 1987 году получил ученую степень кандидата физико-математических наук в Институте физики твердого тела Российской Академии Наук.
Россию Гейм покинул незадолго до Перестройки в 1990 году. Получив стипендию Английского королевского общества некоторое время проработал в Ноттингемском университете, затем в университете Бата, в Копенгагенском университете, в университете Неймегена, а с 2001 года в Манчестерском университете.
Самое известное открытие ученого: графен, материал нового поколения, обладающий рядом уникальных свойств, повышенной прочностью и плотностью, высокой электропроводностью и превосходной теплопроводностью и открывающий новые перспективы в создании сенсорных экранов, световых панелей и солнечных батарей.
Технология создания графена, изобретенная Андреем Геймом и его учеником Константином Новоселовым в 2004 году, принесла ученым несколько премий, в том числе Нобелевскую премию по физике в 2010 году. Кстати, Гейм стал первым ученым, который удостоился не только Нобелевской, но и Шнобелевской премии, она вручается за самые нелепые изобретения.
Андрей Константинович и Майкл Берри из университета Бристоля получили Шнобелевскую премию за эксперимент с левитирующей лягушкой. За свою научную деятельность Гейм получил ряд наград, обладает множеством почетных ученых званий и степеней. В частности, он является членом Лондонского королевского общества, почетным доктором Делфтского технического университета, Швейцарской высшей технической школы Цюриха и Антверпенского университета, имеет звание «профессор Лэнгуорти» Манчестерского университета.
Указом королевы Елизаветы Второй за заслуги перед наукой 31 декабря 2011 года Андрею Гейму присвоено звание рыцаря-бакалавра с правом прибавлять к своему имени титул «сэр».
На октябрь 2018 года настоящее время Андрей Гейм вместе с женой Ириной Григорьевой живет в Голландии, руководит Манчестерским центром по мезонауке и нанотехнологиям и возглавляет отдел физики конденсированного состояния.
) - российский ученый-физик, член Лондонского королевского общества (2007), лауреат Нобелевской премии по физике (2010) за эксперименты с двумерным материалом графеном, профессор Манчестерского университета .
Андрей Гейм родился в семье обрусевших немцев, его родители были инженерами. Андрей вырос в Нальчике, где его отец с 1964 года работал главным инженером Нальчикского электровакуумного завода. В 1975 году Андрей Гейм окончил с золотой медалью среднюю школу и пытался поступить в Московский инженерно-физический институт, готовивший кадры для ядерной отрасли СССР. Нерусское происхождение не позволило ему стать студентом МИФИ, Андрей вернулся в Нальчик, работал на заводе у отца. В 1976 году он поступил в Московский физико-технический институт на факультет общей и прикладной физики. После окончания с отличием МФТИ (1982) Гейм был принят в аспирантуру, в 1987 году получил степень кандидата физико-математических наук. Он работал научным сотрудником в Институте физики твердого тела Академии наук СССР (Черноголовка, Московская область), в 1990 году уехал за границу, в 1994 году стал профессором Неймегенского университета в Нидерландах, получил нидерландское гражданство. С 2001 года А.К. Гейм поселился в Великобритании, стал профессором Манчестерского университета, руководителем группы физики конденсированного состояния.
Основным направлением научных изысканий ученого стали свойства твердых тел , в частности, диамагнетиков. Известность получили его эксперименты по диамагнитной левитации. Например, эксперимент с «летающей лягушкой» был отмечен в 2000 году Шнобелевской премией - шуточным аналогом Нобелевской премии, вручаемой ежегодно за самые бесполезные достижения ученых. Тем не менее научный авторитет Гейма был очень высок, он стал одним из самых цитируемых физиков мира. В 2004 году А.К. Гейм со своим учеником, Константином Новоселовым, опубликовал в журнале Science статью, где описал эксперименты с новым материалом - графеном, представляющим собой одноатомный слой углерода. В ходе дальнейших исследований было установлено, что графен обладает рядом уникальных свойств: повышенной прочностью, высокой электропроводностью и теплопроводностью, прозрачен для света, но при этом достаточно плотен, чтобы не пропустить молекулы гелия - самые мелкие из известных молекул. Это открытие в 2010 году было отмечено Нобелевской премией.
В 2011 году королева Елизавета пожаловала Гейму звание рыцаря-бакалавра и титул «сэр». В том же году он получил медаль Нильса Бора за выдающиеся достижения в физике.
28 мая 2013 года Андрей Гейм приехал в Москву по приглашению министра образования и науки Дмитрия Ливанова и принял предложение стать почетным сопредседателем Общественного совета Минобрнауки. В конце июня он поддержал законопроект о реформе РАН ().